Спартак.

Спартак.

Бой, Рэмбо, Хан… каких только кличек не дают хозяева свои любимцам, стремясь подчеркнуть их характер, внешность или просто теша свое самолюбие. Но вряд ли кто-то вспоминает при этом фразу из мультфильма про капитана Врунгеля: « Как вы судно назовете, так оно и поплывет». По моему мнению, кличка может определить не только характер, животного, но и его судьбу. Не верите? А я вам одну историю расскажу, правдивую от заглавной буквы до последней точки.
Вот помню, как-то стоял я на базаре, в той его части, что была отведена под зоотовары (я тогда кормом для аквариумных рыбок тогда торговал), на улице февраль в самом разгаре, мороз, снег, а на рядах еще и сырость, потому что люди снег растоптали, смешали с грязью, превратили в кашу жидкую. Чтобы день простоять, нужно сто одежек на себя надеть, да и то от сырости все равно продрогнешь. Когда смотрю – рядом паренек топчется в куртке кожаной коротенькой, ботиночках легких, щенка русского спаниеля продает месяцев двух от роду. Из любопытства я подошел и спросил, сколько просит за него.
- Да хоть бы гривен двадцать выручить, – говорит. – Я ж не ради денег продаю, я его себе брал. Но вот у меня ребенку полгода, аллергия на шерсть началась.
Слово за слово, он мне за жизнь свою, а я рассказал, что охотник. Об охоте немного поговорили и пошел я дальше торговать. Час прошел, а никто у того парня щенка не спрашивает. Паренек продрог весь, аж губы синеть стали. Постоял он еще чуток, потом подошел ко мне и говорит:
- Слушай, забери собачку себе. Раз ты охотник, я с тебя и денег не возьму. На проезд только дай мне, и номер своего телефона черкни на бумажке – я позвоню потом, узнать, как песик прижился.
На том и порешили. Взял я щенка себе за пазуху. Стоим, торгуем, друг друга греем. Так и появился у меня мой первый собственный охотничий пес. Думал я думал, как его назвать, но ничего, кроме как Спартак, в голову не приходило. Так и назвал.
Рос Спартак очень шибутным и настырным. Ни единой минуты без меня он оставаться не желал. Чуть только остался без меня – сразу истерику устраивал. Кроме того, он был очень любопытным, как и все собаки, а также по-спаниельному непослушным. За что часто и страдал.
Однажды, когда у него только-только молочные зубы сменились на постоянные, гуляли мы с ним с утра пораньше во дворе. А он увязался за какой-то дворнягой, увлекся игрой и убежал. Звал я его, звал, а он не возвращается. Вдруг слышу дикий скулеж, подвывания на весь микрорайон! Смотрю - бежит мой Спартак со стороны местного базарчика. С левой стороны на нижней челюсти зубы выбиты и висят с осколком челюсти на десне наружу. Я сразу подумал, что его мясники побили, что украл он у них что-то, а они его покалечили. У нас ведь народ, мягко говоря, грубый. Схватил я палку покрепче (их во дворе много валялось, потому как деревья старые пилили), собаку на поводок и на рынок. Ну, думаю, только подвернись мне кто! Любого мясника самого в отбивную превращу! Однако не пришлось никого «отбивать» и превращать. Дворничиха сказала, что видела, как Спартак за шавкой на дорогу выскочил и под машину попал. Что ж тут теперь поделаешь? Повез я пса к ветеринарам. Все что висело наружу – клык и два резца - отрезали, остальное – зашили. Сказали, что хватки у собаки не будет. Ха! Видели бы они его через несколько месяцев! У него игра была - уцепиться зубами поперек палки и висеть, пока я его как на карусели кружу.
Время шло, раны заживали. Наступил день открытия охоты. С коллективом я не поехал, а взял и отца его рабочего уже спаниеля по кличке Клайд и пошел с двумя собаками на местный водоем. На водоеме было очень даже хорошо. Охотников почти не было в виду близкой расположенности водоема к городу, а значит и к женам, тещам и прочим препятствиям полноценного занятия охотой или просто пьянкой – кому, что больше нравится. Это первый большущий плюс. Вторым таким плюсом оказалось наличие достаточного количества дичи – в основном лысух. Отличные условия для «боевого крещения» молодой собаки.
После первых выстрелов (выстрела пес раньше не слышал) Спартак принялся лаять на меня, но вскоре успокоился. Первый этап был пройден. С подачей дичи было сложнее. Пес никак не хотел идти в воду искать битую птицу, хотя прекрасно плавал. Но когда Клайд вынес на берег первую лысуху, был пройден и второй этап. Спартак понял, что от него требуется и очередную добычу вынес уже совместно со своим старшим четвероногим наставником. Впоследствии, я приучил плыть в том направлении, где следовало искать сбитую птицу, если собака ее не увидела сама. Я бросал в воду камешки, указывая направление, и пес плыл за ними. С каждой охотой он все лучше и лучше осваивал свое ремесло и вскоре стал незаменимым помощником на охоте, о чем я уже писал и еще напишу в своих рассказах. При этом он оставался все тем же любопытным и прожорливым балбесом, как и прежде. Однажды он украл пакет с костями и так обожрался, что у него остановился кишечник. Двое суток я выхаживал пса, который не ел, не пил, и был уже двумя лапами на том свете, а на третьи случилось чудо! В животе у него что-то очень громко булькнуло, заурчало и пес попросился на улицу. В другой раз он украл и съел почти килограмм шоколадных конфет, от чего кишечник его взбунтовался, и я всю ночь бегал со Спартаком на улицу. Однако не всегда Спартак так относительно легко отделывался.
Когда ему было уже лет восемь пошли мы с ним пострелять уток. Дело было в конце декабря, перед самым Новым Годом. Морозец то ли был тогда очень слабеньким, то ли его вообще не было, но льда в тот день на воде не было. Мы шли по берегу густо поросшему камышом. Спартак деловито обнюхивал заросли, а я в напряжении ждал подъема уток. И вот, наконец, с громким кряканьем и хлопаньем крыльев взлетели две кряквы. Вторым выстрелом я сбил здоровенного селезня, который грузно плюхнулся вводу и Спартак поспешил мне его подать. Побродив еще немного, но так и не найдя больше уток, я вернулся домой. Спартак забрался в свою теплую будку (жили мы тогда уже в поселке) и уснул. Вечером я не обратил внимание, что он как-то вяло выбрался ужинать, а утром пес не вышел из будки вообще. Задние лапы его вообще не слушались, а малейшее прикосновение к пояснице вызывало у бедняги сильную боль, от чего он визжал и кусался. Я не знал тогда, как лечить радикулит, а ветеринары не работали, так был праздник. Лечил я тогда своего пса как мог: грел грелкой, делал массаж, потом еще уколы колол, которые одна ветврач посоветовала, когда праздники – выходные закончились. Только помогали они плохо. Это уже много позже, когда пес встал на ноги, я от «людских» врачей узнал, какие препараты помогают при подобных заболеваниях, а еще позже и испытал их на себе, когда и сам слег с жесточайшим радикулитом. Но до тех пор лечил собаку, чем было. А пес выздоравливал очень медленно и я поражался его воле к жизни. Это было жуткое зрелище, напоминавшее сцены из фильма ужасов, когда Спартак, волоча за собой задние лапы, на передних полз-бежал к миске с едой с диким злобным азартом в глазах. Так же он и гулять ходил. Лапы от этого растирались в кровь, и я надевал ему свои носки, но их хватало ненадолго – быстро протирались. Но все плохое когда ни будь кончается и пес постепенно встал на все четыре лапы. Правда, не сразу вернулся полный контроль над задними лапами. Какое-то время на поворотах их заносило вперед. А еще у него так и осталась некоторая хромота и бегал он в последствии немного боком. Забавно было видеть, как он бежал меня встречать с работы своей характерной походкой и скалясь в беззубой улыбке. Выбитые в детстве зубы принесли свои плоды – нарушился зубной ряд, и постепенно повыпадало большинство зубов на нижней челюсти. Они бы продержались дольше, не обладай Спартак сварливым характером. Он был большим любителем затеять драку и даже среди своих. У меня в то время жили три пса одновременно: спаниель Спартак, ризеншнауцер Атос и алабай Али. Хотя бы раз в неделю они сцеплялись в жестокой потасовке, из которой частенько выходили довольно потрепанными и иногда даже порванными. Тут главное было вовремя вытащить из этого рычащего катающегося по земле клубка спаниеля и закрыть его в сарае. Ризена и алабая после этого можно было либо окатить водой, либо просто растащить в стороны. Вот в таких драках терял обычно зубы Спартак. К десяти годам он был похож на седоусого ветерана многих походов – изрядное количество шрамов, седая морда и неспешная кривоватая походка. Ни дать не взять – герой приключенческих романов или рыцарских баллад. А как поется в одной песне: «что такое рыцарь без любви?». Вот он и ходил временами искать этой самой любви. Правда, никогда не уходил на долго – ночь погуляет и к утру возвращается. Иногда с новыми шрамами. А однажды летом ушел вечером погулять, утром мне сосед позвонил и сказал, что лежит мой Спартак на речке, что рядом с нашим домом протекает, в камышах. Я нашел его еле живого, тяжело дышащего. В пасть и глаза набился песок, а в многочисленные раны мухи, не смотря на ранний час, уже отложили гирлянды яиц. Как назло было воскресенье, ветеринарка не работала. Пришлось обрабатывать раны своими силами. Я насчитал больше двух десятков прокусов и самые глубокие из них были на голове. Шансов было мало. Собака постоянно впадала в беспамятство, приходя в себя лишь от боли не то воя, не то крича. Всю ночь я провел возле него, давая время от времени обезболивающее и вливая воду из фляги в прямо в пасть. Я надеялся на живучесть пса и его волю. Утром, когда я уже собрался везти его в больницу, он заскулил в последний раз, в его глазах на миг прояснилось, он меня узнал и умер под моими ладонями.
Вот такая история. Кличка, я думаю, сыграла значительную роль в судьбе пса. Он был Спартаком и жил как боец, не признавая над собой превосходства других собак, а умер, сражаясь, не дожив до старости. И кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы я дал ему другое имя…