Глаза в глаза
У меня было много собак. У меня было такое количество собак, что не заводчику, наверное, будет трудно представить... Я вырастила в общей сложности более двухсот щенят. С десяти до семнадцати лет в доме было как минимум четыре собаки, после — меньше, но без собачьего лая, шерсти и прочих прелестей дом не оставался никогда. У меня были «родительские» собаки и были свои. И ни одна собака не стала для меня по-настоящему родной.
Ни одна, кроме Чезы.
Собаки и кошки старятся и умирают. По профессии я зоотехник, и мне не раз приходилось убивать животных, в том числе и своих собственных — топить щенят с пороками, усыплять старичков, резать курам головы, глушить и свежевать кроликов и так далее. Я привязывалась к животным, но довольно легко с ними расставалась.
Но я с ужасом думаю о том, что когда-нибудь моя единственная и неповторимая собака, которую я взяла в дом малюсеньким щеночком, которую — единственную за всю мою особаченную жизнь! — я как ребёнка целую в морду; которая умеет понять мои дурацкие «Ты туда не ходи, ты сюда ходи!» и объяснить всё, начиная от «Мам, у меня живот болит» до «Мать!!! Где вода?!», набором звуков и жестов, когда-нибудь состарится и уже не сможет гулять со мной по три часа, прыгать через двухметровые кусты с мячиком в зубах, просто потому что «застоялась», и, усердно пыхтя, плыть вместе со мной несколько километров по реке там, где я могу встать на ноги, а она — нет.
Впервые в жизни животное мне настолько дорого, и от этого даже немного страшно.
Вечность назад — целых два года! — я мечтала о дорогом породистом псе, непременно огромном и внушительном: бернском зенненхунде. И, конечно, когда ко мне в руки попал месячный щенок пограничной овчарки и дикого волкообразного метиса, вердикт был однозначен: на конюшню! Подрастёт и тут же отнесу — пусть пользу приносит, лошадей охраняет.
Первое, что поколебало мою уверенность в правильности принятого решение, было непробиваемое спокойствие щенка и молчаливость. Казалось, она вообще не умеет лаять! С бесконечным терпением безымянный тогда ещё щенок сносил все ветеринарно-санитарные манипуляции, приставания котёнка, порой весьма агрессивные; он стоически воспринял мой категоричный запрет на попытки залезть к нам в кровать, искренне старался понять, чего я от него хочу, подсовывая газету во время «пи-пи» и героически сидел перед миской в ожидании, когда же ему, наконец, разрешать поесть.
Чезе не было тогда ещё и двух месяцев...
Много позже, получая диплом ОКД на два месяца раньше срока, надевая на свою лопоухую короткохвостую собаку медали, гуляя с ней глухой ночью где угодно, не боясь никого и ничего, я порой задумываюсь: была бы ли я так же счастлива с другой собакой? Породистой, дорогой, красивой... Смотрела бы она на меня так же? Любила бы столь же сильно?
В толпе людей Чеза слышит только меня.
В толпе собак я вижу её.
Это ли не счастье?